1) немедленно отозвать войска, ничем не оправданное присутствие которых здесь является прямой провокацией;

2) обратиться к управляющему компании и обязать его отменить мероприятие, вызвавшее стачку.

Принято единогласно

.

В третьей, также единогласно принятой резолюции, совет, предусмотрев, что коммунальных средств при их скудности может не хватить на выдачу займа, объявил общественную подписку в пользу стачечников и обратился ко всем городским самоуправлениям Франции с просьбой принять участие в оказании им денежной поддержки.

Итак, здесь мы видим разительные результаты участия рабочих не только в парламенте, но и в муниципальных и других органах. Совсем по-другому могли бы заканчиваться забастовки в Англии, если бы рабочие получали поддержку от своих городских советов! Английские советы и прочие органы местного самоуправления, выбираемые преимущественно рабочими, в настоящее время заполнены исключительно предпринимателями, их прямыми и косвенными агентами (адвокатами и пр.) и, в лучшем случае, лавочниками.

Когда возникает забастовка или локаут, местные власти тотчас обращают всю свою моральную и материальную власть на пользу хозяев и против рабочих; полиция, оплачиваемая из рабочего кармана, используется для того же, для чего войска во Франции, а именно провоцирует рабочих на незаконные действия и травит их.

Власти, призванные исполнять законы о бедных, как правило, отказывают в какой-либо помощи людям, которые, по их мнению, обязаны работать несмотря ни на что. Этого и следовало ожидать. С точки зрения людей того класса, представителей которого рабочие терпят в составе местных органов управления, стачка есть просто бунт против существующего социального строя и надругательство над священными правами собственности. Вследствие этого при каждой стачке или локауте все огромное моральное и материальное влияние местных органов всегда будет направлено на поддержку предпринимателя до тех пор, пока рабочий класс соглашается выбирать предпринимателей и представителей предпринимателя в местные органы самоуправления.

Мы надеемся, что деятельность этих двух французских городских советов откроет глаза многим. Всегда ли будут говорить, имея в виду также и английских рабочих, что «эти дела ведутся лучше во Франции»? Рабочий класс Англии с его старыми и мощными организациями, с его вековыми политическими свободами, с его многолетним опытом политической деятельности, имеет огромные преимущества перед рабочими любой страны на континенте. Однако немцы провели в парламент 12 представителей от рабочих, и рабочие так же, как во Франции, имеют большинство во многих городских советах. Правда, в Англии избирательные права рабочих ограничены, тем не менее рабочий класс составляет большинство населения больших городов и промышленных округов. Стоит только захотеть, и это потенциальное большинство сделается реальной силой в государстве, силой во всех местах, где концентрируется рабочее население. И если рабочие будут достойно представлены в парламенте, в городских советах, в местных попечительных советах, то в непродолжительном времени появятся государственные деятели из рабочих, способные вставить палки в колеса тем самодовольным и тупым чиновникам, которые нередко тиранят народные массы.

Написано Ф. Энгельсом во второй половине июня 1881 г.

Напечатано в газете «The Labour Standards (London) № 8, 25 июня 1881 г. в качестве передовой

Печатается по тексту газеты

Перевод с английского

На русском языке публикуется впервые

Ф. ЭНГЕЛЬС

АМЕРИКАНСКИЕ ПРОДУКТЫ ПИТАНИЯ И ЗЕМЕЛЬНЫЙ ВОПРОС

 Начиная с осени 1837 г. для нас стало вполне привычным явлением, что денежная паника и коммерческие кризисы импортируются в Англию из Нью-Йорка. Из всех кризисов, каждые десять лет повторяющихся в промышленности, по крайней мере половина разражалась в Америке. Но что Америка сможет потрясти также и освященные веками отношения, существующие в британском земледелии, революционизировать сложившиеся с незапамятных времен феодальные отношения между лендлордом и арендатором, нанести удар английской ренте и разорить английские фермы, — такое зрелище предназначалось для последней четверти XIX века.

И, однако, это так. Девственная почва западных прерий, которая теперь возделывается не отдельными небольшими участками, а сразу тысячами квадратных миль, начинает теперь определять цену на пшеницу, а следовательно, и ренту с засеянной пшеницей земли. PI ни одна старая почва не может с ней конкурировать. Это — изумительная земля, ровная или слегка холмистая; это почва, которую не колебали мощные сотрясения, которая сохранилась в том же точно состоянии, в каком она медленно осаждалась на дне третичного океана; почва, свободная от камней, скал, деревьев; готовая для непосредственной обработки, без всяких предварительных работ. Не нужно ни расчистки, ни осушения почвы; пройдитесь по ней плугом — и она готова принять семена; она принесет двадцать-тридцать урожаев пшеницы подряд и без всякого удобрения. Эта почва пригодна для земледелия гигантских масштабов, и ее обрабатывают в гигантских размерах. Британский земледелец привык гордиться своими крупными фермами, противопоставляя их маленьким фермам континентальных собственников-крестьян; но что такое самые крупные фермы Соединенного королевства по сравнению с фермами американских прерий, фермами в 40000 и более акров, обрабатываемыми настоящими армиями людей, лошадей и орудий, армиями, дисциплинированными, управляемыми и организованными, как армии солдат?

Эта американская революция в земледелии вместе с революционизированными транспортными средствами, изобретенными американцами, привели к тому, что в Европу ввозится пшеница по таким низким ценам, что с ней не может конкурировать ни один европейский фермер, по крайней мере до тех пор, пока он вынужден платить ренту. Посмотрите, что произошло в 1879 г., когда это впервые почувствовали. Во всей Западной Европе был плохой урожай; в Англии дело было совсем плохо. И все же благодаря американскому зерну цены почти не изменились. Впервые британский фермер имел одновременно и плохой урожай, и низкие цены на пшеницу. Тогда фермеры начали волноваться, лендлорды почувствовали тревогу. На следующий год при лучшем урожае цены стали еще ниже. Цена зерна определяется теперь издержками его производства в Америке плюс издержки транспорта. И с каждым годом это будет сказываться все более и более, по мере того как будут попадать под плуг все новые участки земли в прериях. Необходимые же для этого армии земледельческих рабочих мы сами находим в Европе, отправляя за океан эмигрантов.

Прежде для фермера и для лендлорда существовало хоть то утешение, что если не принесло дохода зерно, то можно себя вознаградить на мясе. Пахотная земля обращалась в пастбище, и опять все было прекрасно. Но теперь отнят и этот ресурс. Американское мясо и американский скот вывозятся во все большем и большем количестве. И не только американский. Есть еще по крайней мере две больших скотоводческих страны, которые усиленно ищут способа пересылать в Европу, и особенно в Англию, свой огромный избыток мяса, не находящий теперь сбыта. При нынешнем состоянии науки и при быстрых успехах в ее применении мы можем быть уверены, что самое позднее через несколько лет австралийская и южноамериканская говядина и баранина будут доставляться в полной сохранности и в огромном количестве. Что станет тогда с процветанием британского фермера, с длинным списком доходов британского лендлорда? Конечно, очень хорошо разводить крыжовник, клубнику и т. п., но этот рынок и так вполне достаточно насыщен. Британский рабочий, несомненно, мог бы потреблять и гораздо больше этих деликатесов, но в таком случае сначала повысьте его заработную плату.

Вряд ли нужно говорить о том, что действие этой новой американской аграрной конкуренции оказывается также и на континенте. Мелкий собственник-крестьянин, оказывающийся большей частью по уши в долгах по закладным, платящий проценты и судебные издержки взамен ренты, которую платят английский и ирландский фермеры, — этот крестьянин ощущает ее так же сильно. Своеобразным результатом этой американской конкуренции оказывается то, что она делает бесполезной не только крупную, но и мелкую земельную собственность, ибо невыгодными становятся и та, и другая.